Японские репортажи

Однако главной достопримечательностью Касима остается камень, расположенный на территории святилища. Размеры камня совсем небольшие (около 25 см в диаметре, возвышается над землей на 10-15 см), но японцы верили в чудодейственные свойства камней вне зависимости от их размера. Камень в Касима не оказался исключением. На схематической карте Японии 1624 года изображен дракон, обвивающий своим телом страну. Эта карта носит название «Карта землетрясений Великой Японии». Считалось, что своими телодвижениями дракон вызывает землетрясения. На картах этого типа довольно часто рисовался и камень из святилища Касима. Японцы полагали, что с помощью этого камня можно разбить голову дракону и тем самым избавиться от бедствия. Начиная со второй половины XVII века, место дракона постепенно занимает сом.
Полагали, что камень из Касима своей тяжестью придавливает сома так, что он не может двигаться и вызывать трясение земли. Это убеждение отражено в народной песне:

Пусть дрожит земля —
Пока бог Касима здесь,
Камню нашему на месте быть!

Наиболее зримо эта вера проявилась сразу после разрушительного землетрясения в десятой луне 1855 года (так называемое «землетрясение годов Ансэй» — «мирное правление»), случившегося в Эдо (современный Токио), когда были отпечатаны картинки, живописующие ужасы землетрясения. Главным «действующим лицом» на этих картинках является именно сом. Поэтому эти картинки получили название намадзу-э — «картинки с сомом».

Дата землетрясения произвела на японцев особенно сильное впечатление. Дело в том, что десятая луна традиционно считалась временем, когда все синтоистские божества отправлялись на свой «съезд» в провинцию Идзумо (префектура Симанэ). Поэтому этот месяц называли каннадзуки — «месяцем без божеств». Таким образом, когда боги Касима отправились «в командировку», сом воспользовался их отсутствием для нанесения страшного удара своим хвостом, в результате которого, по оценкам источников того времени, погибло более ста тысяч человек (современные исследователи находят эту цифру сильным преувеличением).

Но, похоже, не всех японцев землетрясение приводило в ужас. Бедствие воспринималось ими как небесная кара, направленная против владельцев сокровищ, нажитых бесчестным путем. Действительность давала определенные основания для такого заключения: ведь наибольшие потери в абсолютном исчислении понесли именно богатеи. А потому многие полагали, что вслед за бедствием наступит коренное улучшение их быта, ибо землетрясение якобы разрушает не только города, но и условия, когда одним — все, а другим — ничего. Для этих людей землетрясение было «исправлением, обновлением жизни» (ё-наоси). Поэтому-то и на картинках намадзу-э часто изображались не только разрушения, но и ликующие люди (неудивительно, что правительство предприняло все меры для конфискации тиражей).

На одной из картинок в рот сому были вложены такие слова: я, мол, хотел по Америке хвостом ударить, но по ошибке угодил в Японию. Дело в том, что тогдашние японцы были возмущены действиями американского коммодора Перри, который потребовал открыть японские порты (а Япония была тогда закрытой для внешних сношений страной) для развития «взаимовыгодных» торговых отношений. Таким образом, сом выступил и в роли неудачливого террориста.

При этом обращает на себя внимание тот факт, что, несмотря на частые природные бедствия, отношение японцев к окружающему миру, природе, остается дружелюбным, кротким, спокойным. Фатализм японцев  и чувственное ощущение мимолетности, бренности всего сущего не породило идею великой катастрофы, не создало образа вечно угрожающих человеку божеств природы.