С момента гибели Мисимы Юкио, самого известного японского писателя на протяжении многих десятилетий, прошло уже полвека. По количеству переведённых книг он значительно превзошёл двух Нобелевских лауреатов - Кавабату Ясунари и Оэ Кэндзабуро. Однако оставаться известным и читаемым в стремительном мире XXI века не так-то легко, особенно с учётом огромных изменений в медиапространстве и уровне значимости серьёзной литературы. Какое наследство оставил нам писатель Мисима?Удивительная продуктивность Мисимы
Литературное наследие Мисимы на японском языке, опубликованное издательством «Синтёся» в 2000-2006 годах, состоит из 42 объёмных томов и 2 приложений. Новейшее авторитетное собрание сочинений Мисимы содержит романы, рассказы, драмы, поэмы, эссе, сценарии к фильмам, интервью и другие материалы, опубликованные в различных СМИ. Наследие Мисимы поражает не только объёмом – более 20 000 страниц, но и разнообразием жанра, тематики, стиля и целевой аудитории.
Мисима умело оперировал множеством форматов – от романтики до научной фантастики, от философского до скандального, от сатиры до патетики, экспериментировал с широким спектром литературного вдохновения и традиций. Плодовитый критик и литературный теоретик, он умудрялся удивлять и привлекать своих современников экскурсами в мир массовой культуры, провокативными мнениями, серьёзной литературой, а также искусно отточенными романами и эссе. Не только его современники в послевоенную эпоху, но и японские читатели пост-семидесятых были знакомы лишь с небольшой толикой его наследия. Мисима, многогранный и противоречивый писатель, хамелеон с чётким почерком, обладал большой значимостью для множества людей.
Более того, Мисима был пионером, сумевшим задействовать полный спектр СМИ и паблисити своего времени. Он писал для интеллигенции и для популярных журналов, обладал огромными связями в обществе, включая гламурных и эпатажных персон, фигурировал обнажённым в оригинальных позах на сериях фотографий, сделанных известными фотографами и публикуемых в книгах и эротических журналах. Мисима пробовал себя в качестве певца и актёра. Он приобрёл мировую известность и несколько раз номинировался на Нобелевскую премию по литературе, а американский журнал включил его в перечень 100 известных людей мира.
После эффектного самоубийства, совершённого в форме сэппуку в 1970 году, о нём узнали в самых удалённых уголках вселенной, однако этот провокативный и всё-таки недоступный пониманию поступок бросил тень на его имидж, и внимание к Мисиме в Японии и за рубежом на время ослабло.
Через десятилетие, в течение которого Мисима пылился на полке как недостойный политический скандал, новое поколение в Японии и за её пределами стало повторно открывать его литературу. Можно говорить о двух волнах повторного открытия – первая через 40 лет, а вторая – через 50 лет после его кончины, то есть в наши дни.
Конференция, посвящённая Мисиме, в Берлин-Бранденбургской Академии наук, проводимая при сотрудничестве со Свободным университетом Берлина и Японско-Немецким центром Берлина 18-20 марта 2010 г.
Трехдневный международный симпозиум о Мисиме Юкио в университете Париж Дидро, 21.11.2019 г.
В переводах представлена лишь незначительная часть огромного литературного наследия Мисимы. С другой стороны, наиболее известные шедевры, от романов раннего периода – «Исповедь маски» (1949), «Шум прибоя» (1954), «Золотой храм» (1956), «Сборник современных пьес Но» (1956), до драмы «Маркиза де Сад» (1965) и тетралогии «Море изобилия» (1969-1971), доступны на множестве языков и в разных изданиях. Многие из этих произведений переиздавались и даже переводились повторно для аудитории читателей XXI века. Литературный образ Мисимы значительно расширился за счёт выхода в свет в 2019 году первых переводов на английском, французском, немецком и итальянском языках таких популярных и экспериментальных работ, как научно-фантастический роман «Прекрасная звезда» (Уцукусий хоси) и эффектная новелла для лёгкого чтения «Жизнь на продажу» (Иноти уримас). Количество переведённых произведений на разных языках разное, и рассмотрение вопроса о том, почему число переводов Мисимы настолько сильно отличается даже в соседних странах – Германии и Франции, требует специального подхода и пространства.
Переводчики «Жизни на продажу» на симпозиуме в Париже в 2019 году. Слева направо: переводчик французского Доминик Палм, переводчик английского Стивен Додд и переводчик итальянского Джорджио Амитрано.
Влияние Мисимы на мировом уровне
Уникальность воздействия Мисимы на международное сообщество заключается в масштабности его влияния, которое он оказал на множество творческих людей и интеллектуалов во всём мире. Он служил источником вдохновения для таких режиссёров, как Пол Шредер, Бенуа Жако и Льюис Джон Карлино; бельгийский хореограф Морис Бежар посвятил Мисиме балет, а композиторы Ханс Вернер Хенце, Тосиро Маюдзуми и Тосио Хосокава создавали оперы и другие музыкальные шедевры на базе его произведений. Существуют известные работы танцоров и художников авангарда. Директора театров, от Роберта Уилсона до Ингмара Бергмана, Анджея Вайды и Фердинандо Бруни на протяжении многих лет ставили драмы Мисимы, сделав его самым узнаваемым японским сценаристом в мире. Мисима вдохновил писателей Маргериту Юрсенар, Хосе Луиса Онтивероса и Генри Миллера, а также психоаналитиков и культурных критиков – Елену Пиральян-Симонян и Катрин Милле, посвятивших ему эссе в размере полноценной книги.
Фрагментарный перечень Мисимы в качестве источника вдохновения можно продолжить ещё более длинным списком писателей, которые прямо или косвенно использовали мотивы, элементы сюжета и другие аспекты творчества Мисимы в своих произведениях. В японской литературе наиболее известными фигурами являются Симада Масахико, Хирано Кэнъитиро, Ито Хироми и даже Оэ Кэндзабуро. Следы вдохновения творчеством Мисимы, так называемый «миф Мисимы», прослеживаются в русской, английской, американской, бельгийской, корейской, тайваньской, немецкой литературе, а также литературе других стран мира.
Открытая сессия на Берлинской конференции – панельная дискуссия с участием Доналда Кина, Хирано Кэйитиро и российского писателя Бориса Акунина
«Мисима как миф» и «Мисима как проблема»
Рано или поздно каждый читатель сталкивается с проблемой: мы говорим о литературном творчестве Мисимы или разбираемся с мифами, которые окутывают его личность и которые сам автор сознательно и искусно создавал на протяжении многих лет, завершив кульминацией в виде демонстративного ритуального самоубийства в 1970 году? Оглядываясь назад, создаётся впечатление, что исполняя главную роль в экранизации новеллы «Патриотизм» (1961), премьера которой состоялась в 1966 году, Мисима репетировал эту шокирующую сцену. Фильм, директором которого также выступал Мисима, вышел с английским подзаголовком «Ритуал любви и смерти». В качестве непрерывно звучащего музыкального фона использовалась «Смерть в любви» из оперы «Тристан и Изольда» Ричарда Вагнера.
Чёрно-белая контрастная эстетика, уходящая корнями в традиции театра Но,представляла квинтэссенцию эстетических идеалов Мисимы и, подобно его многим другим эксцентричным занятиям и высказываниям, создавала предпосылки для слияния автора и его произведений в глазах публики. Таким образом Мисима как персона превратился в Мисиму-миф, создавая то, что впоследствии стали называть «проблемой Мисимы» – проблему отделения человека от продуктов его деятельности. Пока литературоведы будут неустанно напоминать нам, что не следует смешивать вымышленных персонажей с их создателем, это будет оставаться одним из секретов неувядающего глобального влияния Мимимы. Когда он создал себя как персону, он преуспел в создании мифа о своей персоне – комплексного и интригующего попурри, поддерживающего жизнь в его образе и генерирующего интерес к его творчеству.
Мы можем предполагать, что глобальная популярность Мисимы основана в том числе на мультикультурных корнях его творческой натуры. Мисима подчёркивал свою приверженность множеству литературных и культурных традиций и канонов, от классической Греции до символизма рубежа XIX-XX веков, от буддизма и театрального жанра до средневековой Японии через французскую или немецкую литературу XII века, или от Ямамото Дзётё и его самурайской этики до японской романтической школы с помощью Ницше и восточно-европейских авторов 1960-х.
Однако глядя на инсталляции и картины, создаваемые современными международными художниками, несущие отголоски работ Мисимы или связанные с его аурой, начинаешь понимать, что молодое поколение тянется к Мисиме отнюдь не из-за литературы. В 2009 году на Арт-острове Наосима (префектура Кагава) молодой талант, переодевшись в костюм Мисимы, имитировал его последнюю речь перед самоубийством. На Ютубе можно найти художественные видеоролики, погружающие зрителя в богатый мир фотографий Мисимы на всех этапах его жизни, акцентирующие внимание на бодибилдинге и боевых искусствах и позволяющие противостоять акустическому фону в стиле хэви-метал или панк. Все видеоролики раскрывают очарование Мисимой, которое сохраняется и подкрепляется мифами, создаваемыми им самим вокруг своей персоны в течение жизни.
Презентация доклада Хаяси Митио на второй день Берлинской конференции о Мисиме
Мисима в современной мировой литературе и искусстве
Мисима, воспеваемый самыми разными группами в качестве лидера и героя, будь то неоконсерванты, националисты, неофолк, боди-билдеры или ЛГТИ, превратился в икону мирового масштаба. Однако в первую очередь он является неизменным, хоть и скандальным, источником вдохновения для литераторов. Приведу два примера.
Швейцарский писатель Кристиан Крахт (1966-) – признанный на международном уровне представитель своего поколения, обладатель имиджа писателя популярной литературы, играючи обращающийся с такими историческими темами, как постколониальное общество, в форме предельно ироничной стилизации и непредсказумой смеси фактов и вымысла. Действие романа «Умерший» (Die Toten), опубликованного в оригинале в 2016 и в переводе на английский язык – в 2018, происходит в Японии, преимущественно в Токио, и в Берлине, в начале 1930-х годов, а заключительная часть – в Голливуде. Книга повествует о высокопоставленном японском офицере, культурная миссия которого заключается в формировании «оси кинокартин» между Германией и Японией с целью избавления от усиливающегося доминирования американских фильмов. Автор умело вплетает в сюжет различные эпизоды из новелл Мисимы, которые могли пропустить западные читатели, незнакомые с «Исповедью маски», «Золотым храмом» или «Послеполуденным буксиром» (Гого но эйко). Роман Крахта начинается со сцены, напоминающей о «Патриотизме» и сэппуку Мисимы, а впоследствии по сюжету протагонист в яркой сцене, вне всякого сомнения использующей коннотации Мисимы, встречается с писателем. Весь роман пронизан указывающим на Мисиму контекстом, преднамеренно и иронично смешивающим реализм с выдумкой, сюрреализм – с дотошно исследованными архивными материалами в подробной, красноречивой и немного старомодной манере.
Рассмотрим ещё один пример – гаитянско-канадского писателя Дэни Лаферьера. Лаферьер (1953-) – это всемирно известный писатель, один из двух авторов, не имеющих французского гражданства, среди выбранных в качестве членов Французской Академии в 2015 году. Тем больше удивляет и даже ошеломляет встреча с его романом «Я – японский писатель» (Je suis un écrivain japonais), выпущенным на французском языке в 2008 и изданным в английском переводе в 2011 году. В этой книге, как и в романе Крахта, мы встречаемся с многочисленными отсылками к классическим и современным японским писателям, начиная от хайку Басё в качестве девиза и продолжая с такими старыми знакомыми, как Мисима,Танидзаки Дзюнъитиро и Мураками Харуки. «Золотой храм» – источник множества недоразумений на нескольких уровнях книги. А «Послеполуденный буксир» – ещё один повод для встречи с Мисимой в главе под названием «Смерть манга».
В обеих книгах отсылки к Мисиме нельзя назвать однозначными. Напротив, причудливая смесь преувеличений и деконструктивизма одновременно возвышает и насмехается над идеями Мисимы. Однако даже у Лаферьера, чьи отсылки к Мисиме наиболее едкие и многочисленные, хотя и более поверхностные, японский автор не утрачивает своего образцового статуса. Обе книги – типичные представители скользкого и глянцевого постмодерна. Однако они демонстрируют силу интереса к его литературе – новый уровень поворота и восхищения его художественными произведениями. Подобное использование его работ выходит за рамки одной идеи – дотошно исследовать его работы на присутствие следов ультраконсерватизма и милитаризма, и рассматривать их только как примеры идеологически-критического анализа, или как иконы определённых субкультурных трендов, которые одинаково обожествляют эксцентризм и культ крови, мужественность и китчевые молодёжные романы, в то время как производители манга и аниме пользуются его популярными произведениями.
Мисима как комплексный шедевр
Мисиму, безусловно, следует рассматривать как комплексный шедевр, включающий художественные произведения и стиль жизни, и нельзя исключать, что он преднамеренно рушил чёткие границы между своей жизнью и продуктами функциональной деятельности. Его работу моделью в ряде современных произведений искусства можно рассматривать как проявление его таланта, как результат его стратегии производить впечатление, хотя бы двойственное. И нам следует признать, что его самостийная стилизация и стратегическое использование различных способов и форматов популяризации собственного имиджа является проявлением базовых черт его нарциссической натуры.
Плакаты о посвящённой Мисиме конференции в 2010 году в центре Берлина, на Жандарменмаркт
Звучит парадоксально, но тексты Крахта и Лаферна, а также множество других работ объединяет ирония и насмешки как попытка серьёзного восприятия Мисимы в эпоху постмодернизма. Мисима превратился в мощную икону, продуцирующую смысл, далеко выходящий за пределы текста. А с учётом обилия работ, которым ещё предстоит повторное открытие, мы можем ожидать, что новые переводы и новые творения авторов и художников во всех современных доменах и медиа обеспечат ему скорое возвращение. И последнее - устойчивый противоречивый имидж послужит залогом присутствия этого писателя на мировой арене в будущем.